we-enter
10:04 / 4 Апрель 2016

К Сибири с любовью

К Сибири с любовью

Известный тюменский писатель и краевед Анатолий Омельчук и его команда презентуют зрителю документальный фильм «Сибирь: сон Бога».

we-enter

Регион Тюмень_3_5

Анатолий Омельчук,

генеральный директор ГТРК «Регион-Тюмень»


Регион Тюмень_1_1

Эдуард Улыбин,

режиссер ГТРК «Регион-Тюмень»

Затрудняюсь назвать жанр этого «нечто», состоящего из восьми видеофильмов, каждый – разный и слегка озадачивающий. Впрочем, нет, не в жанрах дело. Всего лишь определенности хочется. И ведь, напрягшись, можно сообразить, мол, тут интервью, тут умный монолог. Ну а вот это – какой-то там телевизионный очерк. А тут вот некие многозначительно красивые пейзажи. Или подозрительно длинно существующие на экране зеленые/желтые листочки/травинки/водоросли, которые трепещут/колышутся на ветру/на водной струе, как бы донося в серое (очень серое) вещество мозга вековечную кандально-сибирскую грусть – эх, жисть-жестянка, наливай, Серёга…

Мне, слабо соображающему в телевизионной кухне, привычней было б, чтобы автор приятным образом показал белое и рассказал в деталях, почему оно белое и отчего кое-где с оттенком серобуро-малинового или даже заплесневелого. Впрочем, я бы понял, коли б автор взялся за тяжкий гуж доказательства, что белое вовсе не белое, а черненькое с зеленцой. Я же привык к отечественному телевидению, которое умеет поставить вверх тормашками даже матрешку-неваляшку. Ах, не будем поминать всуе имена этих умельцев.

Но Омельчук не из них, он человек положительный, и он меня не агитирует в свою веру, мы с ним одной крови, и он ничего мне не открывает, он про лично мне давно знакомое, а ему и вовсе родное. И всё это явное, как открытая дверь, ПЕРЕоткрывается им для себя. А также для меня, что важнее, потому что я в принципе важнее, ибо я зритель, а он всего лишь автор.

Больше того, я опасен Омельчуку в этом своем зрительском качестве. Мне же его легко критиковать, я же земляк, я родился в бассейне большой, самой большой, какую вы не все видели, реки Оби. На которой он тоже родился и одна из его книжек про Обь называется «Река родная», а другая, целый фолиант, – так и вовсе «Ее величество Обь». Обские мы.

Хотя я с малой речки Черемшанки, впадающей в такую ж малую реку Корчуган, которая сливается с рекой побольше – Инёй, она, медленно и извилисто протекая по увалам Обь-Инской возвышенности, в итоге падает в черте города Новосибирска в Обь. А уж Обь величественно и мутно несет свои воды. Куда – посмотрите по JPS.

Регион Тюмень_6_4

Регион Тюмень_9_3

Омельчук ощущает Сибирь как единство. Тюмень и Тобольск, Томск и Иркутск, ненецкая тундра и казахский мелкосопочник, саянские пики и междугорные алтайские и тувинские степи – это всё Сибирь. Она связана в узелок биографией автора. Его физическим бытием

Но мне не хочется быть занудой и придирой. Более того, я ощущаю придирки как невозможность, ибо представляю грандиозность задачи, какая стоит перед автором, какую он поставил перед собой, как высоко поднял планку этой задачи. Скажу пышно: всестороннее осмысление Сибири, ее истории и географии, человеческого потенциала – жизненная цель Анатолия Константиновича.

В значительной мере уже осуществленная: многими книгами, радио и телепередачами. Но не осуществимая в принципе – Сибирь необъятна, можно лишь прикоснуться к великому, прижаться щекой к родному и почуять холод снегов и жар степей, нежность сибирских трав и алмазную твердость ее гор. Умыться ее водами, напиться из ее родников и…

Да что «и»? Мне остается только хныкать в бессилии, а Омельчук уже собрал свою группу в путь.

Мне повезло несколько раз прокатиться с ними. Кемерово (полста километров от истока Черемшанки) попадается группе на пути всегда, тут перекрестье дорог, популярно говоря: все дороги ведут в Кемерово и идут через Кемерово. Меня подхватывали в качестве если не гида, то собеседника, эдакого Дерсу Узала в компанию к капитану Арсеньеву. Из промышленного, продымленного вширь и вглубь Кузбасса группа направляется в средостение Сибири, в ее самые заповедные места – туда, где курганы и древние стелы. Где лежат глубоко в земле цари с тяжкими гривнами на шее и в золотых штанах на истлевших бедрах. Где еще не ушедшие в историю аборигены в расшитых бисером чапанах пьют молоко, чай или арак, сидя в юртах на низеньких скамеечках.

— Говори! – приглашают они гостя. Таков обычай. От гостя узнают новости и старости, правду и сказки, гость – человек бывалый, он знает всё или, по крайней мере, многое.

Мне тоже нравится быть гостем. Хотя бы у своего старого друга.

По сравнению с обычным человеком Омельчук знает о Сибири википедически всё. Он проехал/пролетел/пробрел ее от заполярного поселка Сындаско на Таймыре до выдубленного морозом и солнцем плато Укок на крайнем юге. И от Полярного Урала до Байкала. И дальше. Сибирь не кончается побережьем Тихого океана, она в свое время перешагнула Берингов пролив и обосновалась на Аляске и в Калифорнии. Он находил земляков даже в Гренландии и Финляндии. Он говорил с земляками.

Омельчук умеет разговаривать. Ему искренне интересна старуха, встретившаяся на обском берегу и участливо расспрошенная «за жизнь». Пораженная таким участием, она выкладывает про свою жизнь всё, не тая, все ее простые тайны и доверенности. «Кому повем печаль мою?» – помните эпиграф к самому грустному в мировой литературе рассказу? Чехов назвал его «Тоска».

Регион Тюмень_7_0

Омельчук умеет разговаривать. Ему искренне интересна старуха, встретившаяся на обском берегу и участливо расспрошенная «за жизнь». Пораженная таким участием, она выкладывает про свою жизнь всё, не тая, все ее простые тайны и доверенности

Омельчук, впрочем, умеет говорить – уважительно и с достоинством – с самыми важными людьми, губернаторами и министрами, высокоучеными интеллектуалами и эрудитами. А вот бывший золотоискатель выдает, так сказать «в прямом эфире», секреты еще не найденного кийского золота – не утаил от хорошего человека и приятного собеседника. А вот исследователь делится своими предположениями о найденных древностях. Слишком смелыми? Ничуть! После находок в Денисовой пещере нет таких смелых предположений о сибирском прошлом, да и о будущем тоже, которые не могли бы завтра же оправдаться, – сибирская прародительница Человечества, младшая сестра Евы и Адама – наша землячка.

Еще замечание. Важное.

Омельчук ощущает Сибирь как единство. Тюмень и Тобольск, Томск и Иркутск, ненецкая тундра и казахский мелкосопочник, саянские пики и междугорные алтайские и тувинские степи – это всё Сибирь. Она связана в узелок биографией автора. Его физическим бытием. Вот этот ручей, прыгающий со склонов Кузнецкого Алатау, придет потом к родному омельчуковскому поселку Могочину рекой Чулымом. А высокогорная речка Ака-Алаха вырастет в Обь.

Тут и мои «пять копеек» вклада, уже говорил о Черемшанке – малой составляющей великой водной артерии.

Деталь за деталью. Высокое рассуждение и бытовая мелочишка. Босые ноги, омытые в Байкале, и буйный, неудержимый половодный поток дикой буйволицы Катуни. Береговой галечник Кии и рассеченная веками скальная стенка хакасских Сундуков.

Штрих за штрихом. Мазок за мазком – в итоге цельный и живой пейзаж. Движущийся и дышащий. Вот чем хорошо телевидение – наглядностью. Картинкой. Теми самыми подозрительно длинно существующими на экране зелеными/желтыми листочками/травинками/водорослями, которые трепещут/колышутся на ветру/на водной струе и создают настроение. Усугубляемое словом и интонацией – хрипловатым баритоном слегка в нос, неожиданными паузами, будто не хватает дыхания, обаянием автора, многомерностью этого обаяния, чего ищи не найдешь на плоском, двумерном книжном листе.

Отдельно отмечу музыку, нас сопровождавшую. Анатолий Константинович собрал и издал на диске «Антология/Онтология» песни, которые нас сопровождали с детства, неслись из картонных кухонных репродукторов. Тут замечу, что мы с ним ровесники, одного года и даже месяца – наши родители нас ладили в победные дни 1945 года, мы – первый послевоенный человеческий урожай. А наши песни, от «На позицию девушка провожала бойца» через «Йестудэй» к шевчуковской «Осени», – это мы сами.

Но вместе с тем мы – это параллельный мир аборигенных напевов. Проезжая Великим Саянским кольцом, мы слушали их в рок-обработке: этника хорошо сочетается с хард-роковой ритмгруппой, пробирает буквально до мозжечка.

Регион Тюмень_2_2

Незабываемо.

В заключение, как водится, воспоминание.

В молодости мы любили проводить время в роще нынешнего Томского госуниверситета, когда-то Сибирского императорского. Сиживали на скамеечке у бюста великого сибирского областника Григория Потанина. Пили легкий рубынский рислинг. Поглядывали на главный университетский корпус, тогда еще не справивший столетие. Знали, что жизнь и судьба будут связаны с Сибирью.

С познанием ее.

С пониманием, что познание бесконечно. Что это познание – любовь, глубина которой – вечность.


*источник: журнал tmn №27 (декабрь–январь 2016)


 

222

Текст: Василий Попок,

известный сибирский писатель,
лауреат премии «Журналист Кузбасса»

we-enter