Василий Бочкарёв в специальном проекте «Лучшие из лучших»
Василий Бочкарёв был первым тюменским бизнесменом, который задумал построить завод по производству ПВХ-профилей. Сегодня его Exprof – второе по объемам предприятие в своем секторе среди российских и пятое среди всех компаний страны, включая тех, что представлены мировыми брендами.
Основатель «Пластконструкции» и председатель совета директоров компании «Экспроф» беседовал со мной в своем двухэтажном кабинете, где в течение всего разговора курил электронную трубку, вспоминая о трудностях запуска одного из самых крупных и эффективных предприятий в России в данном сегменте бизнеса. А вспоминать было что.
Валерий Гут: Когда вы поняли, что будете заниматься в жизни только бизнесом и ничем другим?
Василий Бочкарёв: Предпринимательские задатки проявлялись еще в школе. Занимался радиотехникой, собирал цветомузыку. Все, что делал своими руками, тут же продавал одноклассникам. Я учился в центральной школе района, в поселке Сорокино, а при ней был интернат, где учились старшеклассники. Так вот половина классов из деревень – мои первые клиенты. Тогда мне было лет 16.
А после вуза?
В 1990-м, когда я окончил вуз, еще не было такого понятия, как «делать бизнес». Стипендию мне платил Нижневартовский трест, и я планировал работать строителем на Севере… Кто же знал, что все так обернется?
В начале 1990-х ведь были разрешены кооперативы.
Да, что-то такое было. В те годы СССР еще не распался, и я помню, как сдавал государственный экзамен по «научному коммунизму». Социализм не предусматривал частной собственности на средства производства и эксплуатации одного человека другим. Но, будучи студентом, я уже подрабатывал в кооперативе: сметы считал и прочее. По теории социализма получается, что меня все-таки использовали. (Смеется.) Это я и пытался донести до наших преподавателей, спорил с ними. Все в ответ твердили одно: у нас так нельзя, не положено. Ну подождите, говорил я: у нас же могут собраться два-три человека, организовать на законных основаниях кооператив и будут принимать на работу сколько угодно людей. Они же работают на себя, а это уже не государственная организация. Преподаватель, кстати, после этого примера согласилась с моим мнением.
Что ощутили, когда Советский Союз прекратил существование?
Не понимал еще, потому что был очень молодой… Шока не было, а вот бардак был очевидный. В бизнес я пришел, работая в строительстве. И когда понял, что «на стороне» могу заработать тысячу рублей, а у меня зарплата 200 рублей, – стало неинтересно. Поэтому я стал делать какие-то проекты как строитель. В 1992 году открыл первую компанию. Занимались ремонтами, потом у меня появились партнеры. Делали все: торговали, открыли базу стройматериалов. К окнам я пришел только в 1995 году.
Когда я запустил завод EXPROF, поначалу было сложно продавать. Начиналось: «Где вы запустились? В Тюмени? Ну, ладно бы хоть в Москве, а то ведь где-то за Уралом, непонятно какого качества..»
В одном интервью вы говорили, что этот бизнес был для вас спонтанным и вы его не просчитывали…
Кто же тогда просчитывал? (Смеется.) Вспомните времена… высокого уровня образования, как сейчас, и тем более специального бизнес-образования не было. В 90-е первые навыки предпринимательства получали в торговле. А так вышло, что у моего партнера родственник жил в Германии, и он устроился в компанию «Элюматек», которая занималась производством оборудования для сборки окон. Для нашего строительного магазина этот родственник отправлял контейнеры с дефицитным товаром. Вот он перешел в московское представительство и посоветовал заняться пластиковыми окнами.
Мы, кстати, не были тогда первыми. В Тюмени уже открылась компания, работавшая по канадской технологии. По-моему, мы стали третьими. Сделали небольшой цех по сборке окон – это было в диковинку всем, продукция считалась элитной. Нашими первыми клиентами были люди состоятельные, и как-то сразу все завертелось. Позже стало интереснее заниматься производством, нежели торговать, хотя продукт не славился популярностью. Долго в СМИ муссировалось, что у нас леса, тайга – деревом и надо пользоваться, а пластик вредный, токсичный. Но постепенно, в том числе благодаря нашим усилиям, пластик пробивал себе дорогу. А к концу 90-х мы пришли к «буму» пластиковых окон.
Новый продукт, незнакомый. Как вы тогда набирали людей под этот бизнес?
Набирали как обычно. Специалистов в этой сфере не было вообще. Пока мы учились работать, что попало творилось. Путались в размерах, технологии нарушали, да и оборудование – в минимальном комплекте. При таких условиях по определению невозможно сделать качественный продукт. В общем, учились вместе с нашим потребителем. (Смеется.)
А когда возникла компания «Барс»?
Намного позже. Не могу подробно комментировать историю создания конкурирующей фирмы, скажу только, что владельцы «Барса» – это бывшие сотрудники нашей «Пластконструкции».
На всех телеканалах, во всех газетах в то время постоянно светилась «Пластконструкция». Это был один из самых рекламируемых брендов. Я еще в то время был студентом и очень хорошо помню эту жутко надоедливую рекламу. Ваше решение – так монополизировать рекламное время?
Да, мое личное решение. Ведь я только выходил на рынок, и мне нужно было всех заинтересовать. Понятно, что сделать это можно только массовой рекламой. В те времена это, кстати, не так дорого стоило. Если мы сейчас будем делать рекламу в тех же объемах, то это займет 20% от годового оборота. Тогда мы тратили на продвижение не больше 7% от оборота. Да, деньги тоже немаленькие, но я осознанно шел на траты. Опять же я не предвидел «бума» на пластиковые окна, но вера в то, что продукт станет популярным, присутствовала. Альтернативы ведь нет и до сих пор.
Вы сами утверждали эти рекламные ролики?
Я до сих пор это делаю. Мы в то время занимали около трети рынка.
А сейчас?
Сейчас «Пластконструкция» занимает 10–15% регионального рынка, конкуренция среди фирм по установке окон выросла. А я ушел в другую сферу – открыл завод по производству профилей, из которых делают окна… Это совершенно другой бизнес, другой уровень. Географически «Пластконструкция» находится в Тюмени, а «Экспроф» – в Утяшево.
Когда вы приняли решение создать завод «Экспроф»?
2000 год. Это было решение для того времени из ряда вон выходящее. Коллеги на выставках у виска крутили: экструзия – это бизнес технологичный, сложный, только немцам он под силу (экструзия – производство профильно-погонажных изделий из полимеров. – Прим. ред.). В то время это производство активно развивалось в Германии, Австрии. Но я рискнул, связался с немецкими поставщиками. Они приезжали сюда, помогли, настроили оборудование. Им надо сказать большое спасибо, потому что для их уровня этот бизнес в Тюмени был, мягко говоря, «так себе».
Представьте, приезжаю я на завод Greiner – это мировой лидер в экструзии. Там контракты огромные на 200–300 линий, и я приезжаю купить одну, да еще и увожу ее в Сибирь. Они меня еще спрашивают: «А вы отдаете себе отчет, сколько это будет стоить?» (Смеется.) Но вот они отнеслись ко мне серьезно, восприняли не хуже, чем крупного покупателя. Понимали, что Россия входит в новую эру и они к этому причастны. Линию запустили в мае 2001 года.
Получается, вашу идею с заводом никто не хотел поддерживать?
На момент 2000 года «Пластконструкция» была достаточно крупной компанией, в том числе и на федеральном уровне. Мы собирались с коллегами на выставках, общались. И я выходил с предложением создать с какой-нибудь немецкой компанией совместное предприятие по выпуску профилей. «Пластконструкция» тогда работала на немецком профиле, но они не заинтересовались. Пришлось запускаться самому, на свой страх и риск.
Когда в 1990-х «Пластконструкция» выходила на рынок, мне не нужна была массовая реклама. Я осознанно шел на эти траты, так как верил, что пластиковые окна станут популярным продуктом. Так и получилось
Были моменты, когда ваша вера в дело подвергалась настоящему испытанию и хотелось все бросить?
Были. Поначалу продавать было сложно. Начиналось: «Где вы запустились? В Тюмени? Ну, ладно бы хоть в Москве, а то ведь где-то за Уралом, непонятно какого качества…» Да, наша «Пластконструкция» загружала линию завода на 25–30%. А линия выпускала 2,5 метра профилей в минуту (сейчас, для сравнения, скорость в два раза больше, технологии не стоят на месте). Работа шла круглосуточно, выпускали пять позиций на одной линии.
Удавалось продавать тем, кто верил мне лично. Коллеги из Нижнего Новгорода и Оренбурга сначала брали на пробу, посмотреть. А по-настоящему на рынок мы вышли где-то в 2003 году, когда запустили вторую линию. Тогда стало понятно, что интерес к нашему профилю есть. Ну, и цены нам, конечно, пришлось сделать ниже, чем у наших иностранных коллег. А дальше просто бум какой-то! С 2003 по 2008 год мы выросли с двух линий до 24. После 2007 года поставили еще шесть линий, а сейчас у нас 30.
Удалось ли вам сейчас достичь того же качества продукции, как у ваших немецких коллег?
Мы сейчас делаем оконные профили точно не хуже. И гораздо лучше большинства из них, особенно тех, кто организовал производство на территории РФ. Сто процентов.
А почему вы в этом уверены?
Немецкие профили тоже есть разные. Я в этом уверен, потому что сравниваю с продукцией конкурентов, раз в месяц выезжаю в командировки по России обязательно. У нас даже культура на производстве лучше, чем на заводах некоторых немецких компаний. Большинство из них сейчас свои заводы поставили в России, чтобы оказаться ближе к рынку, не платить экспортную пошлину. Сейчас на этих заводах работают российские сотрудники, а у руководства стоят немцы. При этом новое, современное оборудование они внедряют на своих домашних, европейских заводах, а сюда завозят изрядно поработавшее на Западе. Мы упоминали о скорости развития технологий, вывод сам напрашивается.
Есть две-три достойные компании, все немецкие. На них мы равняемся, там действительно очень высокий уровень культуры на производстве и просто изысканные технологии продаж. Но других мы обыгрываем. Думаю, за счет того, что у нас есть дружная и постоянная, склонная к обучению и перениманию лучшего мирового опыта команда. Мои коллеги по производственной части (Сергей Баранов, Андрей Кондратьев, Сергей Басов) начали этот бизнес вместе со мной, работают до сих пор и имеют очень высокую квалификацию.
Куда вы продаете профили? Какова география поставок?
Продаем по всей стране, а также в Беларусь, Казахстан. Аналитики дают нам 8% рынка России. По объему производства среди всех производителей профилей «Экспроф» на пятом месте, а среди российских – на втором.
Могли ли вы представить себе эти объемы раньше?
Представить, что мы будем продавать по всей стране, раньше я не мог. Но в 2003–2004 году, когда научились выпускать действительно качественный продукт, всерьез об этом задумался.
В прошлом интервью вы произнесли такую фразу: «Я понял, что построил крупный бизнес, когда мне предложили выкупить мою компанию западные коллеги».
Да. Я предлагал в 1999 году организовать СП одной иностранной компании, они наотрез отказались. А через несколько лет уже другой руководитель этой же компании предложил мне встретиться в Москве и начал издалека так подходить к вопросу, что хотел бы купить мою компанию полностью.
Если принять бизнес «Пластконструкции» за k=1, то «Экспроф» какой коэффициент будет иметь?
Двадцать! Правда, рентабельность у него почти в два раза ниже, чем у «Пластконструкции».
У вас нет желания создать новый бизнес?
Я изучаю рынок, но не вижу ничего сопоставимого. Разве что планирую снести один из арочников здесь, на территории «Пластконструкции», перенести производство подоконников поближе к «Экспрофу», а вот тут что-нибудь построю.
Вы много ездите за рубежом? Не планируете уехать туда, «где лучше»?
Пока об этом думать не хочется. Я присматривался к Москве раньше, но теперь понял, что жить надо здесь, и уже достраиваю дом в Патрушево. Так что на ближайшую перспективу останусь. Это мое решение, потому что завод находится здесь, основные мои предприятия – здесь, а значит, и жить надо здесь. Жить надо там, где ты работаешь. Ничто не заменит личного присутствия руководителя на самом производстве.
Есть ли у вас три управленческих принципа, три кита, которые вы для себя однажды выбрали как руководитель и точно знаете, что они работают неизменно?
Они общеизвестны. Кнут и пряник, в первую очередь. Второй принцип: не обманывать людей, быть честным с коллективом. Иначе все будет разваливаться. А третий принцип, если есть эти два, просто не нужен.
Я читал несколько лет назад биографию Сэма Уолтона, основателя сети Wal-Mart. В свое время он был самым богатым человеком Америки, а сейчас Wal-Mart – наиболее крупная розничная сеть в мире. Так вот ему принадлежит известная мысль: все, что я внедрил в своей компании,я скопировал у кого-нибудь еще. У вас в компании есть что-нибудь, что вы скопировали у кого-то еще, – или, наоборот, копируют у вас?
Производить и торговать – абсолютно разные понятия. У нас есть уникальные продукты, запатентованные инженерные решения, которые многие начинающие в экструзии компании уже копируют. Но в целом сама технология принадлежит немецким инженерам, мы учились у них, но адаптировали ее к нашим климатическим условиям, к нашему домостроению. Ведь в России даже оконные проемы другие, материалы другие.
Я слышал, что у вас практически нулевая текучка.
Неправда. Время от времени люди меняются. Считаю, что это нормальный и даже полезный процесс. Ключевые сотрудники, конечно, уходят крайне редко. Всего у нас работает около 500 человек.
Я заметил у вас диплом летчика. Расскажете об этом?
Это я себе сделал подарок на 45-летие – полет на МиГ-29. Был прямо на заводе «Сокол», где выпускают эти истребители. Меня в задней кабине закрепили, мы преодолели две скорости звука, взлетели в стратосферу на 21 километр, где уже небо черное, и, конечно, мне продемонстрировали основные фигуры пилотажа. С детства грезил авиацией. Несмотря на то что я выбрал профессию строителя, мечты никуда не делись. Когда стал бизнесменом, приехал в аэроклуб в Ялуторовске, и мне просто сказали: «Какие проблемы? Научим!» В итоге шесть лет активно занимался, освоил три типа самолетов, в том числе и гидроавиацию – одно из самых сложных направлений.
Смущает то, что местные власти иностранцев любят больше, чем своих предпринимателей. А ведь у наших денег не меньше
Смотрели фильм «Авиатор»? Как вам главный герой Говард Хьюз? Что-нибудь знаете о нем?
Он какой-то неуравновешенный человек. Но все великие, наверное, такие. Я все-таки за более здравых людей и в бизнесе, и по жизни вообще.
В связи с этим вопрос. Есть ли какие-то люди среди живших ранее или живущих сейчас, на которых вы ориентируетесь?
Кумиров у меня нет.
Как вы относитесь к информации о приближающемся кризисе? Есть опасения?
Я бы отметил в своем бизнесе два существенных скачка, и они как раз пришлись на посткризисные 1999 и 2009 годы. Так что пусть будут кризисы.(Смеется.)
Есть ощутимые планы на будущее?
Сейчас не очень хорошие времена. Рынок, по общему мнению, упал на 10–15%, и у нас тоже в «Экспроф» идет снижение, как и во всех отраслях. Как у нас учреждения статистики выдают при этом еще и рост ВВП, я не знаю. Раньше мы имели рост потребительского спроса за счет увеличения кредитования. Сейчас темпы кредитования замедлились. Возможно, это вот сейчас начинается кризис, а не тогда в 2008-м. Мы пожинаем плоды той экономической политики, которую ввели в начале 2000-х. Много денег крутилось в стране, но ни одного значимого инфраструктурного проекта сделано не было. Поэтому расширения производства, конечно, не планируем. Мы спокойно работаем, увеличиваем линейку продуктов. Зимой запускаем производство сэндвич-панелей, усиливаем изготовление подоконников.
Каким финансовым учреждениям вы отдаете предпочтение в хранении ваших личных средств: российским или зарубежным?
Вы правда думаете, что я отвечу на этот вопрос?
Что скажете о деятельности наших местных властей?
Мы получаем господдержку на инфраструктурные проекты, закупку нового оборудования, выставки. За что огромное спасибо руководству области и города. Тюмень резко отличается от большинства регионов, здесь и экономического спада еще никто не чувствует. Помогает строительный сектор и все-таки историческая близость с северными округами. Насколько я знаю, и промышленное производство подросло, много инвестировано в территорию. Но вот что смущает – так это то, что иностранцев любят у нас больше, чем своих. Сколько времени уделяется зарубежным компаниям, которые заходят на рынок? Приезжают из Австрии, маленькая вроде компания – и даже губернатор их встречает, проводит с ними время. А я знаю много людей в Тюмени, которые и рады вложиться в производство, у них и суммы крупные есть, но нет идей и поддержки. Может, и ничего плохого, что иностранцы приходят на местный рынок: технологии все-таки, – но и про своих не надо забывать. Нужно создать условия, чтобы местные расширялись, потому что внутренний инвестиционный потенциал у нас совсем не маленький.
Как относитесь к роскоши как таковой и к тому, что потребление у нас стало практически религией?
А что плохого в роскоши? Я люблю хорошие машины, часы, костюмы, мебель. Аскетизмом не отличаюсь. Если есть возможность, почему себя не баловать?
Что самое главное в жизни для вас?
Сложный вопрос. Гармонии хочется, но не всегда получается. Обычно где-то мы преуспеваем, а где-то не успеваем. Что-то есть внутри каждого человека, что не дает ему быть полностью свободным и счастливым. По-настоящему буду завидовать человеку, у которого полная гармония.
Источник: журнал tmn № 15, декабрь 2013
автор текста Валерий Гут
фото Александр Зубков