Энергичная конкуренция

Победитель различных рейтингов качества жизни, Тюменская область отличилась и в сфере энергетики. В чем уникальность нашей энергосистемы, с какими трудностями она сталкивается сегодня и когда жители областной столицы начнут использовать солнечные батареи, tmn рассказал Вячеслав Вахрин, заместитель губернатора Тюменской области, член Президиума областного правительства.

Валерий Гут: Вячеслав Михайлович, как вы охарактеризовали бы энергосистему нашей страны в сравнении с системами других стран мира?
Вячеслав Вахрин: Единая энергосистема России отличается высокой степенью надежности. Учитывая, что избыток мощности электрогенерации в России составляет более 20 ГВт, практически любую из ТЭЦ Тюмени или Тобольска можно вывести из эксплуатации, и это никак не отразится на потребителях электрической энергии.
 

За счет чего достигается эта высокая надежность?
В единой энергосистеме все централизовано и взаимосвязано, что повышает надежность в случае нештатных ситуаций. Но высокая степень централизации – это и хорошо, и отчасти плохо. К примеру, в эту единую систему просто не вписывается малая когенерация – комбинированная выработка электрической и тепловой энергии. На Западе принята следующая практика: у кондоминиума стоит небольшая когенерационная установка, производится электрическая и тепловая энергия, и он таким образом сам себя обеспечивает. Излишки энергоресурсов уходят в централизованную систему, счетчик фиксирует объемы отпуска, после чего владельцы когенерации получат за поставленные электроэнергию и тепло деньги. Возможен и другой путь: кондоминиум может подключиться к централизованным системам энергоснабжения и просто оплачивать потребленную энергию. То есть у потребителя есть выбор: либо потреблять и оплачивать, либо производить и получать. У нас же собственник малой когенерации не может отпускать в сеть электрическую энергию. Это связано с ограничениями в управлении режимом энергосистемы и поддержании ее системной надежности.
 

«Тюменьэнерго» в 1990-е годы была второй после «Мосэнерго» энергетической компанией в стране.
Тюменская энергосистема и сейчас – вторая по величине в России.

Электроэнергия – продукт, который не сохранить на складе, его нужно потребить сразу. Круг потребителей тепловой энергии ограничен радиусом эффективного теплоснабжения, то есть расстоянием, дальше которого тепловую энергию передавать по сетям невыгодно

Что вы можете сказать об особенностях энергосистемы Тюменской области? В чем ее специфика?
Прежде всего, она принадлежит к числу самых масштабных. У нас одна энергосистема на три субъекта: Тюменская область, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа. В советское время это была крупнейшая энергосистема, и она осталась такой по сей день как одна из самых надежных и самых мощных. Еще одна ее особенность в том, что регулирование тарифов на электрическую энергию для населения осуществляет единый орган – Региональная энергетическая комиссия Тюменской области, ХМАО, ЯНАО, а тарифы для населения – практически самые низкие во всей Российской Федерации.
 

Что обусловило формирование этой системы именно в таком виде?
Развитие Севера и нефтегазового комплекса наложило на этот процесс свой отпечаток. Вообще в нашей энергосистеме только 6,6% энергии потребляется населением – остальное уходит на долю промышленных потребителей, особенно в нефтяной сфере.
 

Вячеслав Михайлович, низкие коммунальные тарифы Тюменской области часто становятся поводом для зависти со стороны жителей других регионов. Ценят ли тюменцы свое благополучие?
Наши тарифы, как на электрическую энергию, так и на воду, тепловую энергию и газ, действительно были и остаются по сей день одними из самых низких в Российской Федерации. С одной стороны, это стимулирует некое развитие и сохраняет деньги в кошельках потребителей – безусловно, это плюс. Но, с другой стороны, это создает тепличные условия. Тюменцы уже привыкли к государственной поддержке. Тарифы у нас низкие, а недовольство высокое. Но чем люди недовольны? Я порой говорю: «Попробуйте переехать в Свердловскую область – в точно такую же квартиру, на точно такую же работу. Заработная плата будет ниже тысяч на десять, коммунальные платежи будут выше процентов на тридцать, и какое у вас будет настроение? Такое же? Вы должны чувствовать себя комфортно и радоваться, что живете в таких условиях».
 

 
Да, низкие тарифы – это замечательно. Но это не отменяет того, что энергетика региона испытывает проблемы, связанные с ценообразованием?
Конечно. Удерживать рост тарифов с каждым годом становится все сложнее, давление ресурсоснабжающих организаций, пользующихся несовершенством законодательства либо лоббирующих законы «под себя», растет. Например, сегодня на федеральном уровне при поддержке крупных генерирующих компаний активно продвигается множество нормотворческих инициатив, предполагающих реализацию «новой модели рынка тепловой энергии». Однако последствиями ее внедрения, видимо, станут резкий рост тарифов для потребителей и риски монополизации сферы теплоснабжения в регионах. Как минимум, такие инициативы требуют более глубокого изучения и настройки, прежде чем будут внедрены хотя бы в пилотном режиме.
 

В каких переменах сегодня нуждается отрасль энергетики?
Экономически выгоднее одновременно производить и электрическую, и тепловую энергию: при сжигании газа вначале мы получаем пар, с помощью которого «крутим» турбины и генераторы, а затем этот же пар используем для нагрева воды в тепловых сетях. Но применять комбинированную выработку, или, по-другому, когенерацию, не всегда приемлемо, потому что в стране избыток электрической мощности. Электроэнергия – продукт, который не сохранить на складе, его нужно потребить сразу. Круг потребителей тепловой энергии ограничен радиусом эффективного теплоснабжения, то есть расстоянием, дальше которого тепловую энергию передавать по сетям невыгодно.

Соответственно, саму систему энергоснабжения надо выстраивать таким образом, чтобы в ней были как когенерационные источники, так и эффективные отопительные котельные. Существуют современные источники энергии, которые производят как электрическую, так и тепловую энергию с меньшими затратами топлива, чем старые станции-«самовары». Однако на многих когенерационных станциях-«самоварах» оборудование давно самортизировано, и современные станции и котельные, собственникам которых нужно возвращать капитал, инвестированный в строительство, проигрывают им по величине тарифа.

Возникает проблема: по логике вещей, «самовары» нужно выводить с рынка и создавать вместо них новые источники энергии, в том числе локальные отопительные котельные. Но ситуация такова, что за них держатся, ведь, даже будучи неэффективными с точки зрения КПД, они конкурентоспособны по тарифам. Что же делать? Закрывать старые станции и находить варианты появления новых либо поддерживать «самовары»? Минэнерго России сегодня со стратегией, видимо, еще не определилось.
 

 
Судя по всему, на рынке энергетики царит жесткая конкуренция?
Есть ощущение, что в какой-то момент некоторые участники рынка тепловой энергии решили его монополизировать. А как это сделать? Лоббисты ввели в законодательство понятие единой теплоснабжающей организации (ЕТО) как некоего участника рынка теплоснабжения, самого сильного игрока. А кого можно считать таковым? В законе появились два критерия: количество денег и объем тепловой сети. Поначалу мы отнеслись к этому спокойно, а затем, когда начали считать объемы и анализировать, оказалось, что практически в любой системе теплоснабжения емкость магистральных тепловых сетей всегда больше, чем у распределительных. Получается, что статус ЕТО в законе «забронировали» за магистральными тепловыми сетями.
 

Наши тарифы были и остаются по сей день одними из самых низких в Российской Федерации. С одной стороны, это плюс, а с другой – создает тепличные условия. Тюменцы уже привыкли к государственной поддержке. Тарифы у нас низкие, а недовольство – высокое

 
Что происходит дальше?
Статус ЕТО дает ей широчайшие полномочия по управлению системой теплоснабжения от согласования ввода в эксплуатацию новых источников тепловой энергии до определения стоимости передачи и покупки тепловой энергии у прочих организаций в системе теплоснабжения.

Не имея фактического присоединения к конечным потребителям, ЕТО собирает деньги и рассчитывается со всеми остальными участниками, а также определяет, у каких источников можно купить тепловую энергию в первую очередь. Иными словами, создаются условия для вымирания источников тепловой энергии, не принадлежащих собственникам ЕТО. Это попытка полностью монополизировать рынок, причем через законодательное регулирование.

Те же игроки рынка, наделяя ЕТО огромным количеством прав, пошли дальше и предложили изменить механизм регулирования стоимости тепловой энергии, перейдя к так называемому методу «альтернативной котельной».
 

Чем это грозит потребителю?
На обычной котельной производить тепловую энергию менее эффективно, чем на когенерационном источнике, на котором цена тепла с учетом экономии топлива от комбинированной выработки объективно получается ниже. В предлагаемом механизме ценообразования рассчитывается цена производства тепловой энергии на «идеальной» котельной, которую потребовалось бы построить для обеспечения теплом тех потребителей, которые сегодня приобретают более дешевую тепловую энергию у когенерационного источника (станции-«самовара»). В цене учитывается и возврат капитала, инвестированного в строительство. Потребителям объявляется: теперь это максимально возможная цена тепловой энергии, не нравится – стройте для себя альтернативную котельную. При этом собственники действующих когенерационных источников, в том числе и «самоваров», сами – в диапазоне между ценой «альтернативной котельной» и теми затратами, которые учитывались регулируемым тарифом, – определяют, по какой цене продавать тепловую энергию. Сейчас разница в цене тепловой энергии на «альтернативной котельной» и на действующих станциях – порядка 30%, то есть, если такой механизм принимается, цена тепла с ТЭЦ будет на 30% выше, а разница, вероятно, осядет на балансах генераторов. Напомню, что ЕТО будет определять, у какого источника приобрести тепловую энергию, и, если у источника энергии и у ЕТО будет один собственник, это создаст предпосылки к монополизации рынка со всеми негативными последствиями.
 

В последнее время можно услышать о спорах, связанных с переходом компаний на физический метод распределения затрат. Что становится поводом для конфликта?
При раздельном производстве электрической и тепловой энергии легко определить, какой объем газа требуется для производства одного киловатта или одной гигакалории. А если, как при когенерации, технологический процесс один, определить, сколько газа пошло на выработку того и другого, становится затруднительно. Сжигается газ, производится электроэнергия, возникает побочный продукт – тепло. Если на него нет потребителя – как, к примеру, на Няганской ГРЭС, – оно просто утилизируется. По большому счету, количество денег, потраченных на газ, – это и есть все затраты на производство электроэнергии. Однако если тепло не утилизировать, а построить тепловые сети и передать потребителю, оно начнет стоить денег, хотя, казалось бы, еще вчера было бесплатным.
 

 
В чем заключается корень проблемы?
Вообще, наверное, это исторический вопрос: при когенерации всегда существуют искусственные методы распределения затрат топлива на выработку электрической и тепловой энергии. История комбинированной выработки тепловой и электрической энергии в России началась в 1924 году, теплофикация стала инструментом создания экономичной энергетики. В 1950 году, чтобы показать преимущества советской электроэнергетики перед капиталистической, было принято решение о распределении расхода топлива между электрической и тепловой энергией с отнесением всей экономии на электрическую энергию. Такой подход назвали физическим методом, и применялся он на протяжении почти 40 лет.

После перехода в 1990-х годах к рыночной экономике потребители начали скрупулезнее считать деньги, и выяснилось, что дешевле построить свою котельную и производить на ней тепловую энергию для себя, чем покупать тепло, производимое, казалось бы, более эффективной ТЭЦ. Соответственно, произошел массовый отказ потребителей от теплоснабжения от ТЭЦ с последующим переходом на собственные котельные. Для того, чтобы не потерять потребителей, РАО «ЕЭС России» пришлось изменить метод распределения расходов топлива на метод «ОРГРЭС». Эффект от экономии газа, получаемой при одновременной выработке электрической и тепловой энергии, в нем относится пропорционально на выработку того и другого.

Сегодня некоторые компании – владельцы когенерационных источников энергии – настаивают на возврате к физическому методу распределения затрат топлива, при котором экономия от одновременной выработки удешевляет только электрическую энергию, а тепловая энергия становится дороже. Любые законные варианты перехода на физический метод с метода «ОРГРЭС», одномоментно или с трехлетним переходным периодом, по оценке органов регулирования, повлекут резкий рост тарифов на тепловую энергию для потребителей. Напомню, что вся страна живет в режиме ограничения роста коммунальных платежей и тарифов. В таких условиях формальное изменение метода распределения расхода топлива с переносом тарифной нагрузки на потребителей тепловой энергии видится неправильным, несправедливым и непорядочным. И сейчас мы вынуждены задумываться: а нужны ли нам такие станции, которые в любой момент могут поставить подножку всем потребителям? Не будет и ожидаемого Минэнерго России эффекта от перевода потребителей котельных на централизованное теплоснабжение – нет резона строить сеть и насосную станцию для нескольких потребителей с малым потреблением тепла: затраты на прокачку теплоносителя и потери тепла при передаче кратно увеличат его стоимость. Поэтому, формируя схему теплоснабжения, мы должны четко понимать, какие мероприятия нужно в нее закладывать. Например, не исключено, что схема теплоснабжения Тюмени будет предусматривать строительство третьего крупного источника тепловой энергии – очевидно, котельной, которая решит проблему надежного теплоснабжения, если существующие ТЭЦ придется рано или поздно выводить из эксплуатации или меньше их загружать.
 

Лоббисты прописали в правилах, что схемы теплоснабжения населенных пунктов численностью бо льше 500 000 человек одобряются Министерством энергетики. Город знает, что ему нужно сделать, но при этом понимает: отправив свое видение схемы теплоснабжения в Минэнерго, он никогда не получит согласования

Когда будет принято решение о строительстве котельной?
Сложный вопрос. Мы должны балансировать между централизованным теплоснабжением и локальными источниками тепловой энергии, уходить от строительства дорогих насосных станций и магистральных тепловых сетей, приближая источник к потребителям и сокращая издержки. Понятно, что заинтересованные лица категорически против. Но здесь есть еще одна сложность. Теплоснабжение населенного пункта – это местная, муниципальная задача. Если город большой, тогда можно хотя бы поднять эту задачу до регионального уровня. Но лоббисты пошли дальше и прописали в правилах, что схемы теплоснабжения населенных пунктов численностью больше 500 000 человек одобряются Министерством энергетики. Город знает, что ему нужно сделать, но при этом понимает: отправив свое видение схемы теплоснабжения в Минэнерго, он никогда не получит согласования, потому что лоббисты имеют более прочное место в министерской политике. Мы активно участвуем во всех этих процессах. Недавно состоялось совещание с вице-премьером Аркадием Дворковичем, где было принято решение: попытаться внедрить котельную в пилотных регионах, в которых есть к этому предпосылки – недорегулированность тарифов теплоснабжающих организаций, потребность в новых мощностях, – но не применять повсеместно. Такой механизм может работать только там, где нет агрессивной политики.
 

 
Сказывается ли кризис на энергетике?
Конечно, он сказывается на всем. Там, где используются импортные материалы, компоненты и технологии, произошло удорожание. Сегодня мы справляемся, проблем в приобретении оборудования и комплектующих нет. Более того, активизировались механизмы импортозамещения.
 

Видится ли в ближайшие годы вероятность перехода Тюмени на альтернативную энергетику – например, солнечную?
Пока традиционные ресурсы доступны и недороги, стимулов к переходу на альтернативные источники энергии у потребителей нет. Цена солнечной энергии не может конкурировать с ценой электроэнергии, получаемой в теплофикационном режиме, и вряд ли солнечная энергия найдет промышленное применение. Однако можно предусмотреть использование альтернативных источников в качестве резервных. Если у кого-то появится желание строить дома на солнечных батареях, ветряные генераторы – да все, что угодно, – мы готовы принять любых инвесторов и предложить площадки для любых пилотных проектов.

беседовал Валерий Гут
текст Ксения Юркина
фото Владимир Семёнов
журнал tmn (2/23 прель-май 2015)