Кейс Кристиаансе о реализации мастер-плана Перми и будущем российских городов

— Что сейчас происходит с реализацией пермского мастер-плана? Насколько активно вы в этом деле участвуете?

 — Произошло несколько важных вещей. Во-первых, мы окончательно сформировали стратегический мастер-план, и он стал основой генерального плана города — в России это официальный градостроительный документ. Генплан был написан под руководством Андрея Головина, директора МАУ «Бюро городских проектов». Я считаю, что дух мастер-плана сохранен и весьма адекватно передан в генплане. После утверждения мастер-плана был выделен ряд приоритетных проектов, таких как Пермский театр оперы и балета, набережная реки Камы, развитие железнодорожного вокзала, университетского кампуса и так далее. Кроме того, планировалось проведение специальных обучающих воркшопов для местных планировщиков о том, как применять мастер-план и курировать его реализацию.

 Заказанный администрацией Перми стратегический мастер-план должен служить рамочной моделью для преобразования города на ближайшие десятилетия. Приоритетные проекты плана.

В течение последнего года я работал над проектами в рамках этих направлений — например, являлся членом жюри конкурса по реконструкции театра оперы и балета. Мы занимались и набережной, то есть после разработки мастер-плана начался последовательный процесс разработки пилотных проектов. Программа обучения для местных планировщиков из-за административных трудностей и нехватки средств так и не была реализована. Это спровоцировало проблему: мастер-план и генплан утверждены, но процесс реализации внутри департамента градостроительства инертен — не потому, что люди не хотят, а потому что очень сложно запустить новый процесс внутри такой крупной организации. 

 В мастер-плане Перми предложена концепция так называемых красных и зеленых зон — в пределах первых строительство разрешается, на территории вторых — запрещается.

Другая сложность заключается в том, что администрация Перми меняется: сейчас приходят новый губернатор, новый мэр, и конечно, как в любом регионе, когда правительство сменяется, отношение к городскому планированию меняется тоже. Поэтому мы не уверены в том, что будет происходить после инаугурации нового губернатора. Олег Чиркунов (бывший губернатор Пермского края) был движущей силой и во многом поддерживал мастер-план. Что будет, при новом руководстве, пока неизвестно. Также, я считаю, есть проблемы с последовательной реализацией приоритетных проектов. С другой стороны, происходит немало интересных событий — фестивалей, выставок, конференций (вроде Конгресса ISOCARP в Перми) – эти события отслеживаются нашими сотрудниками, поэтому мы находимся в курсе последних изменений в Перми. Наконец, у нас есть два проекта на стадии проектирования. Это региональный офис компании «Лукойл» и жилой район «Квартал 179» на территории бывшей психиатрической больницы. На нашу дальнейшую деятельность в Перми напрямую будут влиять экономическая или политическая ситуации, но на данный момент мы более-менее активны. И мастер-план, и генплан уже являются хорошим руководством для развития города.

 Подробное зонирование города. Генеральный план Перми закрепляет многие идеи, заложенные в мастер-плане.

 — Какие были главные трудности при разработке мастер-плана?

 —Труднее всего было донести саму идею мастер-плана до государственных органов — городской думы и комитетов, отвечающих за городское планирование. Конечно, такой метод разработки плана мало известен в России, и людям, которые занимаются планированием в Перми, не хватает опыта работы с зарубежными методиками. Нам сложно было объяснить, как работает мастер-план. Одна из наибольших сложностей в том, что мастер-план — не фиксированный набор правил и не законодательство. Это своеобразное политическое соглашение между разными заинтересованными сторонами — соглашение, которое является обсуждаемым. Многие этого не понимали, так как привыкли, что карта суть истина в последней инстанции, фиксированный законом документ, согласно которому надо строить. Но такое видение не отвечает духу мастер-плана. Мастер-план — это, скорее, набор принципов. Естественно, вокруг плана были бесконечные изматывающие дискуссии, иногда длившиеся с 9 утра до 9 вечера. 

 Пермская делегация в Роттердаме

В дополнение, участники местного рынка привыкли к известной вседозволенности. Если земля находилась в собственности проектных инвесторов и девелоперов, а им нужен был торговый центр, этот центр просто брали и строили — без разрешения на строительство и тому подобных вещей (в Перми существовали пробелы в законодательстве, которые позволяли возводить здания таким образом). Мастер-план, в свою очередь, пытается воссоздать культуру переговоров о том, что для города хорошо, а что — не очень; настолько ли необходимо располагать еще один торговый центр рядом с уже существующим, таким образом подвергая опасности уже существующий бизнес, и так далее. Инвесторы совершенно не привыкли считаться с подобными ограничениями. Работа над мастер-планом имела большие риски, но меня, честно сказать, приятно удивило, что спустя полтора года его всё же утвердили. Это был очень приятный сюрприз.

 — Если говорить о другой заинтересованной стороне, о горожанах, как вы вовлекали их в мастер-план? Как они отнеслись к идеям, заложенным в мастер-плане?

 — Мы презентовали наши идеи нескольким группам, в частности, сообществу архитекторов. Собрали их, сделали презентацию мастер-плана, ответили на вопросы. То же самое сделали для комитета по городскому планированию. Предложили мэру открыть информационный центр с большим макетом города, чтобы наглядно демонстрировать мастер-план пермякам. Такой макет был установлен в фойе гостиницы «Урал». Но в целом коммуникации с жителями Перми курировали не мы, а государственные органы. Было опубликовано много интервью и статей по разным поводам, например, газеты освещали конкурс по театру Чайковского. Однако прямой процедуры участия горожан в разработке мастер-плана не было. Мастер-план — базовый крупномасштабный документ, он не обеспечивает специфичных и проработанных решений для городских районов. Безусловно, на последующих стадиях когда начнется работа над конкретными проектами, например, студенческим городком или проектом в Мотовилихе, нужно будет обеспечить участие местных жителей в процессе конкретизации планов.

— Какой была реакция международных экспертов по поводу мастер-плана? Можно ли сказать, что вы открыли для них дверь на российский рынок, есть ли смысл ожидать другие подобные проекты в нашей стране?

— Мастер-план с большим успехом выставлялся на Московской биеннале архитектуры в 2010 году: у нас была самая крупная экспозиция, проект получил гран-при. Выставку посетило множество зарубежных экспертов. Кроме того, был выпущен посвященный Перми номер журнала «Проект Россия» — это международное архитектурное издание на русском и английском языках. Мы опубликовали проект в нескольких иностранных журналах, я часто использую его в моих лекциях. Мы возили местных политиков и планировщиков в европейские города, например, в Гамбург (где мы разработали мастер-план для HafenCity), чтобы показать взаимосвязи между мастер-планом Перми и развитием городов в Европе. Конгресс ISOCARP в Перми — прямой результат международного диалога о мастер-плане и его публикаций. Считаю, что проект достаточно хорошо освещен за границами России и является поводом для дебатов. 

 Район HafenCity в Гамбурге — крупнейший европейский внутригородской девелопмент-проект, «образец развития современных городов на речном берегу». На сегодня завершено строительства половины из предусмотренного мастер-планом.

Пермские политики задались вопросом, почему именно наш офис занялся разработкой, опираясь на факт отсутствия тендера. Легитимность процедуры создания мастер-плана потребовалось установить в судебном порядке. Для оценки действий бала приглашена Группа независимых международных экспертов, которые поддержали мастер-план. Мастер-план приобрел большую популярность, мы обсуждали возможность работы и с другими городами.

— Какие тренды в мировом урбанизме вы сегодня считаете ключевыми?

— Самые актуальные тренды — это, на мой взгляд, территории смешанного пользования, оживление бывших городских центров, создание оптимизированного общественного транспорта, строительство зданий и районов с нулевыми выбросами и более компактное развитие в противовес «развитию расползания». Говоря о транспорте, я подразумеваю в том числе взаимодействие участников медленных видов уличного трафика — пешеходов и велосипедистов — с общественными пространствами, так же как и взаимодействие общественных пространств со зданиями, качественное улучшение этих пространств за счет смешенного использования первых этажей. Еще, кстати, надо сказать, что сегодня прогрессивным считается сохранение старых построек, в том числе промышленных, поскольку они придают городскому пространству яркую индивидуальность. В данный момент я работаю в Future Cities Laboratory в Сингапуре (междисциплинарная исследовательская платформа, призванная сформировать облик будущего Сингапура), где мы применяем эти пять принципов. 

Разработанный для Перми проект офисного здания «Лукойла», вписанного в существующую историческую застройку улицы Ленина. В комплекс интегрирована автозаправочная станция.

— Как, по вашему мнению, российские города будут выглядеть через 20–30 лет?

 — Это во многом зависит от политического и экономического климата. Мне кажется, крупные сырьевые запасы позволят российскому обществу и дальше наращивать благосостояние. Если правительство с умом подойдет к управлению этими ресурсами, страна сильно продвинется вперед. Конечно, многое нужно сделать, чтобы Россия встала на путь устойчивого развития, например, в области потребления энергии; требуется решить ряд задач во многих областях. Если не произойдет серьезных потрясений, старые панельные микрорайоны в российских городах будут постепенно уступать место жилью более высокого качества, а территории старых заводов и фабрик необходимо будет интегрировать в городскую ткань с частичным повторным использованием строений и заполнением новыми функциями. При этом очень важно, чтобы Россия не последовала по пути США. В России много свободных земель, планировщики чересчур щедро относятся к городским пространствам, в итоге пригороды расползаются, становятся слишком рассредоточенными — а стоимость технической инфраструктуры (дорог, путей, кабелей, труб) растет из-за количества прокладываемых коммуникаций. Это серьезнейшая проблема, которую необходимо решать, посредством перехода к более компактному строительству. Хотя об отъеме привилегии обладания собственной дачей, разумеется, речи не идет. 

«Квартал 179», проект реконструкции бывшей территории пермской психиатрической больницы. Кроме мастер-плана квартала, в КСАР разработаны регламенты застройки и принципы организации общественного пространства.

— Считаете ли вы, что сооружения времён Хрущева и Брежнева, которыми преимущественно застроена Россия, должны быть снесены? Или их лучше сохранить в качестве символов той эпохи?

— Думаю, они будут постепенно заменены. То же самое происходит и здесь. Нидерланды несколько отличаются от остальной Европы — после Второй мировой тут тоже было возведено много высотных панельных зданий в качестве социального жилья. В течение последних пятнадцати лет эти районы постепенно приходят в упадок, высотки заменяются, компактным малоэтажным жильем, которое намного лучше функционирует. Предполагаю, что это в конце концов произойдет и в России. Высокие жилые здания, конечно, останутся в центрах городов и наиболее бедных районах, где люди не в состоянии платить за другое жилье, но в остальных местах, думаю, многоэтажки больше не будут строить так активно, как прежде. Со временем их будут заменять, в первую очередь как раз хрущевские дома. Мы пытались что-то делать в этом направлении и в Перми, но проблема заключается в том, что в таких домах чаще всего живут малообеспеченные люди, преимущественно одинокие пожилые женщины — у них в принципе нет средств на другие квартиры. В первую очередь требуется улучшить положение малоимущих жильцов, и это большая проблема сегодняшней России. Пока население не в состоянии улучшить свои жилищные условия, естественного процесса городского обновления происходить не будет. 

Российским муниципалитетам обычно не хватает средств на воплощение программ реновации старого панельного жилья наподобие тех, что проведены в жизнь в Германии. Обновленная пятиэтажка в Висмаре.

 — В качестве совета городским администрациям, назовите, пожалуйста, ключевые факторы, которые помогут сделать российские города удобными для жизни?

— Первым делом требуется заменить плохое жилье. Второе — развивать общественный транспорт. Третье: в жилых районах необходимо создавать небольшие локальные зоны, точки экономической активности вместо фокусирования на монофункциональном разделении жилых массивов и промышленных территорий — нужно развивать территории смешанного пользования. Наконец, необходимо заняться проблемой эффективного использования городских территорий, их устойчивым, более компактным развитием.

— Действительно ли наиболее успешный западный опыт, особенно Западной Европы, можно адаптировать к российским реалиям? Может быть, России сегодня стоит не копировать Запад, а искать свой путь?

— Я думаю, вам нужен свой путь. Россия имеет большое преимущество перед Азией, где необходимость строить высотное жилье обусловлена огромной концентрацией людей на ограниченном пространстве. В России плотность населения относительно невысокая, а пространства обширные. В этом плане Россия ближе к США, чем к Азии или Европе. Но у этой медали две стороны: житель США оставляет самый большой на планете экологический след (ecological footprint — мера воздействия человека на среду обитания — прим. ред.) по площади городского пространства, использованию земель, по вредным выбросам. России необходимо попытаться этого избежать. В Европе города намного компактнее и обычно расположены очень близко один к другому, в среднем на расстоянии 100 км, при населении от 150 тысяч до миллиона человек. В то время как в России среднее расстояние между крупными городами составляет 1000 км, а города часто насчитывают один-два миллиона жителей. Похожее соотношение в США, Канаде или Аргентине; но Россия может избежать повтора градостроительных ошибок этих стран. 

В Красноярске территория бывшего судостроительного завода на берегу Енисея превращается в жилой район «Южный берег» согласно мастер-плану специалистов КСАР.

Крайне важно, чтобы российская политика стала действительно либеральной, тогда сформируются комфортные условия для инвестирования. Люди должны чувствовать, что они находятся в справедливой системе, лишенной коррупции, бюрократии и неэффективности. Я считаю, что для России это гораздо более насущная проблема, чем даже проблема урбанистическая.

Автор: Егор Коробейников

Источник:urbanurban.ru

Фото:urbanurban.ru